Нас никогда не разлучали так дерзко. Нет, конечно, были случаи, когда нам приходилось жить друг без друга неделями, но чтобы так…
Сорры не обходили нас стороной, хотя это происходило и не очень часто. Наверное, из-за мелочей. Иногда мне казалось, что ты относишься к жизни слишком легко и непринужденно. Даже когда от тебя требовалось проявить большую серьезность, ты продолжал улыбаться и говорить, что все будет хорошо. Помнится, я не могла уснуть, если ты задерживался допоздна, а сейчас... А сейчас я не сплю вообще, мучая себя бессонными ночами, проведенными за чашкой крепкого кофе. Это безумно тяжело - сидеть и слушать, как рядом с нашими дверьми раздаются чужие шаги.
Кажется, вот-вот раздастся стук - и это будешь ты. Шаги медленные, усталые, приглушенные. И вот они уже поравнялись с домом, как… прошли мимо. И я вновь тешу себя мыслью, что еще минута, и, наконец-то, в дверь постучишься ты. Нет, не постучишься. У тебя ведь есть ключи?..
До омерзения холодно прижимать к груди остывшие, дрожащие руки, бросая потемневший взгляд на оставленные тобой вещи.
Пара свитеров, небольшая коробочка со всякой мелочью - ты называл ее копилкой - еще старая книжка твоего учителя, которую ты давно прочитал, но все равно почти не выпускаешь из рук. Точнее, не выпускал.
Я помню день, когда ты пришел ко мне в первый раз. Я очень удивилась, но возражать не стала. Какая разница, думала я, если мне с одной стороны, все равно. Я просто ушла в свою комнату, всю ночь слушая, как ты гремишь посудой, стараясь себе что-нибудь приготовить. Я тоже не спала. Я, в абсолютной тишине своего мерзкого бытия, сочиняла слова, которые собиралась сказать тебе, но так и не сказала.
«Дорогой Наруто, - я начала бы именно так, - Без лишних сомнений, я уверена, что ваше неисчерпаемое внимание льстит любому из шиноби, но прошу заметить - не мне. Я убеждена, что вас приняли бы с большим гостеприимством, например, у Учихи Саске, ну или, в крайнем случае – у Сая. Смею выразить надежду, что вы немедленно уберетесь отсюда, как только мои слова найдут надежную опору и понимание в вашем мизерном мозгу, который вы еще умудрились сохранить!»
Ты бы обиделся и ушел навсегда.
А я бы умерла.
От ноющей боли в груди, от собственного невыносимого равнодушия ко всему на свете, от кошмаров по ночам. Или, что ещё хуже, от видений, посещающих меня днём. Саске, который так старательно строит из себя взрослого, при этом не замечая, насколько глупо и по-детски он выглядит. Ино - тварь до мозга костей, но моя единственная подруга. Тцунаде, старая интриганка, спасшая мою душу из самой мерзкой тьмы. Каждый раз, отправляя меня на задание, она не прощалась, а предлагала этот чертов юкан из шоколада с какими-то там золотыми листьями. Может, у нее был пожизненный договор с магазинами сладостей и алкогольной продукции? Когда я возвращалась, иногда с ног до головы заляпанная чьей-то кровью, она вместо приветствия невозмутимо предлагала мне крепкий кофе.
Как же я ненавижу крепкий кофе…
А может быть, не умерла бы. Но, тем не менее, я ничего не сказала, а ты остался.
Утром ты приготовил завтрак. Это был рамен вперемешку с сырым яйцом и… крепкий кофе. «Не надо»,- я должна была сказать. «Пошел вон!» - надо было крикнуть. «Спасибо», - нужно было прошептать. Но я ничего не сказала, а просто съела все, что ты мне приготовил, и выпила этот крепкий кофе. Боже, как же я его ненавижу…
Ты убрал со стола и ушел. И в доме стало как-то слишком… нет, не грустно. Тихо. Смешно сказать, но за эти сутки в моем доме не было произнесено ни слова, кроме твоих: «Я остаюсь». И все равно без тебя стало как-то слишком тихо.
Я уверенно взяла стул и поставила его возле окна в своей спальне. Правда, потом передумала и перетащила его на чердак – вид оттуда гораздо лучше. По крайней мере, мне так кажется.
Ни один из моих призраков тогда не пришел. Хотя я действительно хотела рассказать Тцунаде, насколько сложны мои взаимоотношения с крепким кофе.
Вечером ты вернулся, а я удивилась. Просто сидела на чердаке и поражалась, слушая, как ты раздеваешься в прихожей, ходишь по дому, пытаясь найти меня.
Ты говорил «Сакура», возможно даже кричал, потому что на чердаке мне удавалось слышать тебя на удивление отчетливо. И каждое твое «Сакура» отзывалось приятной дрожью где-то внутри, там, где раньше была зияющая пустота. И почему-то, сновилось тепло.
Мы встретились на середине лестницы, и ты легко поцеловал меня в щеку, все еще улыбаясь. Извини, но я не помню, что тогда было на ужин. Кажется, что-то вроде лапши и чего-то желотого. А потом мы пили вино, которое слишком знакомо отдавало вкусом крепкого кофе.
Всю ночь мне снились кошмары. Кажется, я кричала, потому что, проснувшись в холодном поту, увидела рядом тебя. Ты сидел на краю моей кровати и пристально смотрел на меня. Я пыталась унять дрожь, но все равно уронила на пол кружку, которую ты мне протянул. Я до сих пор не знаю, что там было. Надеюсь, это был крепкий кофе.
С тех пор ты спишь рядом со мной, и мне больше не снятся кошмары. Мне безумно приятно прижиматься спиной к твоей теплой груди, чувствуя, как мерно и спокойно ты дышишь. Правда, меня тревожит один ужасный сон, в котором ты так ко мне и не пришел. Я резко просыпаюсь и тут же нервно сжимаю твою ладонь, чтобы убедиться в твоей реальности. А потом я с дикой дрожью в ногах ковыляю на кухню и, чтобы хоть как-то успокоиться, глотаю крепкий кофе. У меня, наверное, скоро остановится сердце от такой нагрузки.
Через некоторое время я заметила твою зубную щетку в моей ванной, твою одежду в шкафу, твои книги в библиотеке. Тебя в моем сердце.
Странно, но если бы не ты, я не представляю, какова бы была причина жить.

Ты собрал в неразделимое целое наши растерзанные жизни, сплетя моё и твое будущее в единый узор. Ты - это причина всему, что есть. Тому, что я встаю по утрам, двигаюсь, читаю, дышу. Причина, по которой бьётся моё сердце, движется по сосудам кровь, мысли рождаются в голове. Причина, по которой я пью крепкий до безумия кофе. И если ты уйдёшь, я, пожалуй, всё-таки умру, потому что человек может жить без души, но не знает зачем. А ты и есть моя душа.
Прошел почти год с тех пор, как ты сказал: «Я останусь здесь».
Вчера ночью мы сидели на чердаке, завернувшись в один плед, и смотрели на небо. Ты спросил, не хочу ли я кофе?
И вот что я тебе сказала:
- Я ненавижу этот чертов крепкий кофе. И очень сильно люблю тебя.

Наверно, именно поэтому, дотрагиваясь заледеневшими пальцами до стекла, я точно знаю, что еще секунда, еще миг - и дверь обязательно откроется. Ты снова невозмутимо войдешь и позовешь меня. А потом мы снова вместе выпьем этот идиотский, но так полюбившийся мне крепкий кофе…

Фетиш, вещь опасная, особенно, если этот фетиш принадлежит отнюдь не нормальному человеку. Шиноби сложно было назвать нормальными людьми, когда те, помимо миссий, в которых они видят весь свой смысл жизни, проводили свое время занисаясь всякой ерундой. О да, думать, что Узумаки Наруто всегда поглощен тренировками и мыслями о том, как он вернет Учиху в деревню, было бы, как минимум, глупо. То же относится и к наследнице клана Хьюга, Хинате-сама, которая свободное время проводила за изучением... нет, нет, какие техники, о чем вы? О каких техниках может быть речь, если пара отгулов, взятых у Хокаге совпадают с временным нахождением в деревне Наруто?... Поэтому Хината, каждый раз составляя коварный невинный план по совращению голубоглазого блондина, искренне надеялась, что прочитанный материал в книгах Джирайи-сама действенный и несомненно, приведет ее к успеху.
И вот, в один ужасный прекрасный день, Ханата-сама, завернув в книгу в белую обложку с надписью "Как стать сильнее", дабы никто не посмел заподозрить ее в развратности и извращенности, уселась читать сей "путь к успеху" на лавочке, находящейся непрелично близко от дома Наруто.
Уткнувшись в книгу, Хината то зеленела, то краснела от каждой новой сцены, представленной в книге, параллельно с этим размышляя, как же проблемна сексуальная жизнь Какаши-сенсея, раз он читает ТАКОЕ.
Погрузившись в эпический мир романа, Хьюга не сразу заметила, как из дома вышел Наруто и прямиком направился к ней. Собственно, не трудно было догадаться, что Узумаки уже успел прочесть название и искренне заинтересовался, что же это за книга такая непростая. Раскрасневшаяся Хината уже хотела спрятать книгу, как...
- Привет, Хината! - поздоровался он, - Что это ты такое читаешь? - сразу задал вопрос он и, не дожидаясь ответа, тут же добавил, - Дай я посмотрю...
- Эм.. Наруто-кун... я... понимаешь... я... как бэ... это...
- Мм? - не понял Наруто и, не дожидаясь ответа, Наруто взял из ее дрожащих, как осиновый лист, рук книгу.
Хината уже приготовилась падать в обморок на счет "три", на случай опасности, но предпочла пока подождать.
- "Как стать сильнее", да? - с улыбкой переспросил ее Наруто, - Молодец, Хината, такие умные книжки читаешь! Я уверен, что ты обязательно станешь сильнее! - и лучезарно улыбнулся, отчего Хината сразу стала пунцовой. И тем самым потеряла бдительность.
- "...Дай я спущу тебе чулочки, крошка. Я аккуратно"... Чего, даттебайо?! - глаза Наруто округлились до размеров блюдца, как только он прочел первую строку на одной из страниц.
... Ханата даже не ожидала от себя такой прыти, когда одним махом отобрала у ничего не понимающего Наруто книгу. Решив, что сия строка просто обязана быть оправдана, Хьюга приготовилась нести чушь.
- Понимаешь... Наруто-кун... это специальное такое правило... если научиться... правильно одевать чулки... не порвав их... можно укрепить навык аккуратного и незаметного прикрепления печатей к кунаю. Чтобы враг отбил кунай и тот взорвался. Тем самым, печать фууиндзютсу может обеспечить шансы на победу настолько простым и легким способом. Но это правило удобно скорее для куночи, ведь не будешь же ты одевать на себя чулки...
- Ээээ... - Наруто, естественно, ничего не понял. Но Хинате повезло, что джинчуурики девятихвостого такой простак, что принимает любую околесицу за правду. Но не повезло ей в одном. Наруто всегда стремился стать сильнее, поэтому все, что он услышит, ему обязательно нужно опробовать. И лучше всего, в компании Рока Ли.

Хьюга Ханаби всегда отличалась гордым нравом и неизменно следовала традициям клана Хьюга. Немного высокомерная, сильная куноичи и мысли себе никогда не могла допустить, что ей, такой правильной и эгоистичной особе хоть когда-нибудь придется участвовать в самом глупом, на ее взгляд, времяпровождении за игрой... в бутылочку!
Шиноби, они на то и шиноби, что ерундой предпочитают не заниматься, да вот только младшее поколение генинов, еще ни разу не участвовавших в серьезных битвах, пока не убавило спеси и детского, немного наивного взгляда на вещи. Им еще всем предстоит терять близких, защищать родную деревню и неизменно меняться на пути к взрослению, а пока...
- Конохамару, давай крути! - раздался озорной голос Моэги, прикрывшей ладони свой рот от такой наглости.
В этот день было довольно-таки солнечно, и ребята из команды Конохамару и Ханаби расположились на песочке возле небольшого озерца, что находилось в недалекой близости от Конохагакуре но Сато.
Хьюга Ханаби насупилась. И на кой черт она вообще согласилась участвовать в это бредовой идее, не под стать клану Хьюга?..
- На кого Бог пошлет! - Конохамару улыбнулся свой знаменитой, беззубой голливудской улыбкой и закрыл в предвкушении глаза, крутанув пластмассовую бутылку.
... Если бы не ее сокомандники, которым Хьюга не проспорила желание, она ни за что и никогда не взялась бы за такую авантюру!
Бутылка, провернувшись несколько кругов, замерла. Вместе с ней замерли и все участвовавшие в этой игре. Один Конохамару улыбался, в глубине души радуясь, что ему попалась девочка, а не мальчик.
Ханаби же, демонстративно отвернувшись, внезапно почувствовала, что все на нее смотрят. Повернув голову с твердым намерением разобраться, в чем дело, Ханаби случайно бросила взгляд на горлышко бутылки, указывающее... на нее!
Мысленно выругавшись своей глупости и тому, что вообще родилась на этот свет, Ханаби медленно и раздельно произнесла:
- Са-ру-то-би Ко-но-ха-ма-ру, толь-ко поп-ро-буй, - выделяя каждый слог, сказала Хьюга, уперевшись взглядом белесых глаз на Конохамару.
Тот в ответ лишь победно хихикнул и потянулся к ней рукой, чтобы задержать Ханаби на месте.
- НЕЕТ! - завопила Хьюга, отмахиваясь от него, - Не подходи ко мне!
Тот, естественно, ее даже не услышал. Конохамару подскочил на ноги и уже хотел схватить Хьюгу за запястье, как девочка резво подскочила и помчалась, куда глаза глядят. К несчастью, глаза глядели только на озеро.
- Стой! Это же игра! Ты сама согласилась! - кричал ей вслед Конохамару, не отставая в беге от нее ни на шаг. Догнав ее у берега озера, и не заметив, как Хьюга внезапно развернулась, чтобы помчаться куда-нибудь, да хоть на край земли! - чтобы только с ним не целоваться, Конохамару на полной скорости врезался в девочку, от чего оба тут же упали в озеро. В полете их губы столкнулись, честно признаться, случайно, да вот только обе стороны отреагировали на эту случайность весьма.. по-разному.

Сарутоби Конохамару ходил в синяках еще неделю, а Хьюга Ханаби долго размышляла, не попробовать ли ей еще раз сыграть в подобную игру?..

Миссия ранга А для двух конохских шиноби с первого взгляда оказалась на удивление легкой. Вся ее суть представляла собой сопровождение маленького внука дайме из страны Огня с страну Чая, куда его отправили родители посмотреть очередной фестиваль, проводимый в честь рождения сына одного из многочисленных феодалов той большой страны, но, по всей видимости, совершенно не нуждающейся в Скрытой деревне.
Мальчика так же сопровождали несколько весьма хорошо экипированных воинов, что не являлись шиноби, но были одной из важных, составляющих частей этой самой миссии. Непонятно, для чего они были нужны, но раз так, значит надо.
Наруто и Сакура всю дорогу днем разговаривали, ибо с маленьким, семилетним мальчиком вести беседу было совершенно не о чем. Разве только мальчик иногда вылазил из своеобразной повозки, в какой его везли, и начинал расспрашивать Наруто и Сакуру о их нелегкой судьбе и доле шиноби.
Ближе к ночи, повозку решено было остановить и расположиться на ночлег, ибо ночью передвигаться было опасней, чем днем - территории все-таки не охраняемые. Расположив палатку и разложив некоторые вещи, Наруто и Сакура принялись разводить костер, чтобы приготовить еду.
- Наруто-сама, - позвал детский голос Узумаки, - А вы знаете какую-нибудь сказку?
- Эээ, - задумался Наруто.
Единственную сказку, которую он когда-либо знал, была сказкой о Мальчике-Неряхе. О существовании этой сказки он узнал где-то в возрасте пяти лет, да вот только сказка эта была весьма идиотской. Кажется, ее придумала его временная нянька, чтобы приучить самого Наруто к аккуратности, да вот только попытка эта оказалась тщетной. Повернувшись за помощью к Сакуре, Наруто встретил лишь укоризненный взгляд: "Наруто, неужели ты даже сказку ребенку рассказать не можешь?".
- Эм, ну значит, слушай, - и пустился в долгие и запутанные разъяснения Узумаки-сама, по мере рассказывания вспоминая давно упущенные памятью детали, а так же кое-где добавляя отсебятины. Сначала все внимательно слушали о том, как один Мальчик-Неряха однажды пришел в свой дом и обнаружил, что все вещи в его комнате ожили, потом стали виновато улыбаться, слушая недо-стихотворный диалог Мыла-куна и Штанов-сана, а следом уже откровенно ржали, прикрывая ладонями рты, вникая в тайный смысл песни Мочалки-сама. Никакой реакции не выдавал лишь внук дайме.
- Ну вот, собственно и все... - закончил Наруто под аккомпанемент хрюканья со стороны воинов и виноватой улыбки Сакуры.
- Тупая сказка, - вынес свой вердикт внук дайме, - И вы шиноби, тоже тупые, раз такие сказки детям рассказываете, - насупился он и как можно дальше отошел от Наруто на безопасное расстояние.

* * *

Ночью, когда уже все спали, Наруто тихонько задал вопрос Сакуре, что мирно лежала на его плече, но, по всей видимости, все еще не спала.
- Что, настолько была тупая история? Блин, лучше б я сказал, что шиноби не знают никаких сказок, - он обреченно вздохул.
- Дааа, - протянула она, - Нет такой задницы, Наруто, через которую мы что-то не сделали... - и, хихинув, тут же добавила, - Слушай, а ты, по возвращению домой, споешь мне тут песню мочалки? Уж очень она... специфическая получилась, - и, не выдержав обиженной насупленности Наруто, не могла сдержать приступ смеха еще несколько часов.

Много воды утекло с того времени, как Учиха вернулся в Конохагакуре. Ежедневные миссии продолжились, да вот только с получением ранга джонина, Саске приходилось выполнять миссии не только в компании Наруто и Сакуры, но и со многими другими шиноби, ниже его по рангу.
К счастью, сия миссия была как раз тем исключением, когда в пару ему дали великолепнейшего медика всея деревни Коноха, ну или же просто - Харуно Сакуру. Харуно Сакура была несметно рада этому стечению обстоятельств, посему тут же согласилась. Учиха, привыкший изображать из себя то мстителя, то обиженного на весь мир "плохого парня" вообще никак не отреагировал.
Глупо было полагать, что оба этих великовозрастных шиноби планировали коротать свое время за составлением планов по выполнению миссии. И вот, настал момент, когда Сакура и Саске устроили небольшой отдых в лесу, приготовившись опустошить половину запасов их провизии. Сакура, собственно, принялась варить в котле кофе (ибо никакой другой чугунной посуды в свитки запечатано не было), на что Учиха уже не мог смотреть со здоровым скепцизмом.
- Что ты делаешь, Чидори тебя задери?
- Я хочу выпить кофе, Саске, - объяснила ему Сакура. - Если хочешь есть, помоешь потом котел и сваришь себе все то, чего только пожелаешь.
- Хм.
Молчание.
- Котел помоешь ты, - резко добавил Учиха.
От такой наглости Сакура подавилась кофе.
- Чего?! Слушай, Саске, я конечно, тебя люблю, и все такое, но давай сейчас не будем ущемлять меня в правах просто потому, что я женщина и обязана мыть посуду! Боже мой, Саске, когда ты хоть раз был джентельменом и хотя бы немного постарался за мной поухаживать?!
- Хм.
- Великолепно, - всплеснула руками Сакура, - Я ненавижу тебя, Учиха, за твое вот это красноречивое "Хм"! Все, делай, что хочешь, а я спать, - Сакура выплеснула остатки кофе в траву и направилась к палатке с твердым намерением уснуть.
Посетовав на судьба-судьбинушку где-то в глубинах своей уникальной учиховской души, Саске еще час помялся с котлом, перекусил сухими запасами пищи, допил кофе, вымыл злосчастный объект ссоры и отправился в палатку, где лежала Сакура.
Помявшись еще минут пять и поворочавшись под одеялом, Саске все-таки приобнял Сакуру, укнувшись носом в ее шелковистые, отросшие до порядочной длины волосы.
Кто бы мог подумать, что Учиха Саске просто-напросто не умеет проявлять чувства?...

Когда Какаши-сенсею исполнилось 36 лет, он уже серьезно стал подумывать о том, что ему становится по-настоящему скучно. Его ученики уже давно выросли, стали сильными и уже не нужнаются в своем старом, добром сенсее...
- Наруто, - Какаши поймал за локоть Узумаки и вынужденно повернул его к себе лицом, - А помнишь, на первую нашу тренировку я примнил к тебе Сеннен Гороши? Ты так кричал! Я вот всегда буду рассказывать своим внукам..
- Да, Какаши-сенсей, это очень здорово, но если я сейчас опоздаю к Совету, на мне опять, скорее всего, применят эту технику.. - на ходу крикнул Рокудайме, поспешно удаляясь в сторону Резиденции Хокаге.
Не зная, чем еще можно было заняться, сенсей пошел дальше по улицам Конохагакуре.
- О, Сай! - счастливо улыбнулся Какаши, - Как мы давно не виделись! Все до сих пор ходишь к Данзо?... Как...
- Нормально, - на автомате ответил Сай, - Передавал всем привет, - тут же известил, взглядываясь куда-то в сторону резиденции, совершенно не обращая внимания на то, о чем вообще Какаши сейчас спросил. Данзо умер три года назад и нет, Сай уже и думать о нем забыл, - До свидания, - вежливо попрощался Сай и мигом исчез из поля зрения.
Какаши совсем поник. Как же так? У них свои дела, никто не хочет скоротать свое время вместе одиноким джонином...
- Саске! - внезапно увидел бывшего отступника джонин, три года назад вернувшегося в деревню, - Не хочешь...
- Меня здесь не было, - шепотом бросил тот и смылся.
Эх, бедный, бедный Какаши-сан! Совсем отчаявшись поговорить с кем-то из своих старых учеников, он отправился к своему дому. Открыв дверь, Какаши сразу заподозрил что-то неладное...
- Кто здесь? - бросил он в пустой коридор.
- Я здесь, - на встречу ему, из зала неспешно вышла Сакура.
- Яре, яре, - со смехом произнес Какаши, - Сакура, как же я давно не видел тебя! Я вот тут гулял, думал, может быть нам всем, снова, как в старые-добрые времена собраться вместе командой №7 и...
- Какаши-сенсей, я тут поговорить хотела.
- Да, конечно же, Сакура, мне тоже есть, что вам всем рассказать! Помнишь, нашу самую первую тренировку, когда ты, такая глупая и маленькая испугалась...
- Сейсей, я, между прочим, серьезно поговорить хочу.
- Я тоже серьезно, Сакура! У нас было столько серьезных миссий, помнишь, как Гаара...
- Какаши! - вокликнула она, - Вы мне очень нравитесь!
- Ты тоже мне нравишься, Сакура, вы все мне нравитесь, вон, Саске даже, более приветливым в последнее время...
- Какаши-сенсей, я вас люблю!
- Я вас тоже очень люблю, еще бы, вы у меня самые первые были, как команда, да еще и такие...
- Я вас как женщина люблю!
- А я как мужчина! Да, да, Сакура, я вот мужчина и все равно не стесняюсь своих чувств по отношению к моим маленьким и хорошеньким ученичкам, которых я воооот с таких вот лет...
Сакура, решив не церемониться с бесконечным причитанием сенсея, подтянула его к себе за воротник и, сняв с него маску, заткнула его рот поцелуем. Поцелуй был долгим и, как только Сакура от него отстранилась, Какаши-сенсей еще минут пять просто молчал.
- А, так вот о чем поговорить ты хотела, - серьезным тоном протянул Какаши и вдруг улыбнулся, - Так вы с Наруто встречаетесь, да? Ты хотела научиться целоваться и доверила это никому иному, как своему сенсею? Сакура, как же я ценю твое безграничное доверие и...
Сакура, казалось, сейчас взорвется от негодования и, для того, чтобы хоть как-то разрядиться, ударила кулаком в стену. В стене образовалась дыра.
- Не надо горячиться, Сакура! - запричитал сенсей, - Вы что, поссорились?..

День обещал быть долгим.

Ветер пах лесом и травами, сквозь свежий аромат которого пробивался запах приторных и сладких духов. Карин любила все красивое вплоть до крайностей - и ей в этом нет равных. По крайней мере, многие действительно так думали - забивать свою голову мыслями о красивом внешнем виде могут только 12-летние дурочки, вроде Сакуры, а не те, кто были на службе у преступника ранга S.
Саске усмехнулся ей в шею.
О да, Карин любит все красивое. Любит вызывающие и яркие вещи, любит тонкость и элегантность, любит быть лучшей. Любит Саске. И себя, как ни странно, тоже любит - она не терпит колкостей в свою сторону, отвечает грубо и эгоистично, и Учиха готов был поспорить - она ненавидит его, не переносит, презирает за то количество унижений и отказов. Но с дьявольским удовольствием наслаждается его присутствием, наконец, получая от него то, чего так страстно желает.
Ветер пах приторными духами, сквозь аромат которых пробивался свежий аромат горькой полыни. Саске ничего и никого не любил. У него была цель. Цель, от которой он не мог отказаться. Цель, из-за которой его душа слепла, погружаясь в невообразимо жуткую муть. Цель, что окунала его с головой в самую мерзкую тьму. Цель.
Карин провела кончиками пальцев по его подбородку.
О нет, Саске никогда бы не позволил себе отвлекаться на вещи, что могли помешать ему для достижения всего того, что он хотел по-настоящему. Он бы ни за что не стал уделять внимание человеческим отношениям - такова его судьба, лишившая его друзей, близких и дома. Разочаровавшись в ранее существовавших в душе идеалах Конохи, Саске стал видеть в них только свою смерть. Идеалы Конохи - это дух Огня, прежде всего. Лишившись этого духа, он лишился и чувств.

Как только Карин заснула, Учиха аккуратно встал с кровати. Коснувшись рукоятки Кусанаги пальцами, Саске снова усмехнулся. Нет, это слишком.. неинтересно. Она не заслуживает смерти - она заслуживает только унижения. Пусть лучше ненавидит, чем возомнит себя в праве распоряжаться его судьбой. Бросив на постель деньги, Учиха вышел из комнаты.

Всю жизнь шиноби идут путем либо собственным, либо по накатанной. Шиноби, пусть даже те, кто ценит правило #25 искренне ненавидят своих друзей за то, что им постоянно приходиться его нарушать. Киба никогда не был ни тем, кто его нарушает, ни тем, кто его презирает. Он просто жил и жил так, как ему казалось единственно верным путем.
Всю жизнь шиноби учатся доверять тем, кому они без колебаний подставили бы свою спину. Учатся работать вместе, понимать движения и намерения друг друга с полуслова. С полувзгляда. Шино никогда не был тем, кто предпочитал работу в команде более, чем проявить в битве свои собственные силы.
Шиноби.
- Я, черт возьми, никогда не бросал друга в беде! И никогда не брошу! И не смотри на меня так, один ты туда не пойдешь и точка!
- Непонятны совсем мне намерения твои. Киба.
Шиноби.
- Не понятны, говоришь?!

Слова потухли, разлетелись на мириады осколков, пропали в пространстве, исчезли, испарились, погасли. Зимним кольцом, январским вдохом, холодным воздухом сплели причудливый узор из судеб, размашистым пером оставили свой отпечаток к черту выжженной на сердце печатью. Разбрелись по разуму, шаловливыми ручками рисуя замки и цепи, приковывая, запечатывая, не давая права на выбор и свободу.
Эдакая задачка. Попробуй выберись из такого фууиндзютсу.
- Я доверяю тебе. Я понимаю тебя. Я тебя...

В воздухе отчетливо ощущался невообразимо тяжелый запах гари и пыли, боль сковывала движения и мысли, которые, не успевая найти твердую опору в восприятии случившегося, медленно, но безвозвратно пропадали где-то в глубине сознания. Вокруг слышались стоны, чьи-то крики, торопливые шаги и тяжелые удары о землю, которые эхом отдавались в черепной коробке, словно кто-то старался пробить ее изнутри.
Хьюга Хината так и не посмела открыть глаза.
Твердая порода камня, на которой покоилось измученное болью и страданиями тело, была на удивление тепла, словно ее нагрело раскаленное солнце. Еще несколько минут назад эта земля пылала огнем и старалась удержать на себе монстра, но теперь... Теперь ведь все закончилось, да?.. Теперь уже ничего не страшно, никто не тронет, все будет хорошо. Обязательно. Иначе и быть не может.
Хьюга Хината так и не смогла открыть глаза.
Воздух отвратительно пропах отчаяньем, болью и горечью. Повсюду обломки ранее бьющей ключом жизни, обрывки чьих-то несбывшихся надежд, остатки человеческих судеб. Возможно, когда-то одержимых одной общей идеей, помыслом, целью. Но все это уже не важно. Ей это не важно. Все обязательно будет хорошо.
Хьюга Хината слабо шевельнулась.
Чьи-то руки цепко и одновременно бережно держали ее за плечи, кто-то что-то быстро говорил, но она была не в состоянии осмыслить все в полной мере. По телу мерно распространялся живительный глоток жизни, за который она так отчаянно цеплялась всеми своими силами, желанием жить дальше. Желанием быть с ним.
Хьюга Хината открыла глаза.
Кто-то взволнованно вглядывался ей в лицо, но она была не в состоянии хоть кого-то узнать. Кроме, наверное, человека с невероятно голубыми глазами, ради которого она без колебаний пошла на смерть, ни секунды не задумываясь о себе.
И если она все-таки выжила, то...
- Все будет хорошо, Хината-сама, - задыхаясь, прямо над ухом раздался чей-то слабый, хриплый голос, - О Ками-сама, вы выжили..
Но Хината, уже не обращая внимания на слова, поддаваясь смутному порыву, старалась отыскать глазами в этой невообразимой разрухе родное тепло, родные глаза, которые она уже не надеялась увидеть.
Все будет хорошо.
Чьи-то лица, быстрые, хаотичные перемещения шиноби Листа, которые старались помочь раненым, кто-то что-то кричал, и в этой суматохе Хината так и не могла остановить взгляд своих белесых, словно слепых глаз, на чем-то определенном, кроме...

Они сидели чуть поодаль, их фигуры были почти недвижны в этом невероятном хаосе. Она крепко обнимала его, упираясь коленями в твердую землю, отчаянно гладила трясущейся рукой по волосам, и Хината готова была поклясться, что она плачет - так тряслись ее плечи, которые крепко, словно в жуткой агонии, сжимал он.
Хината замерла в ужасе и так и не смогла шевельнуться.

Когда его взгляд случайно, словно в прострации, скользнул по людям, окружавших его, Хината вздрогнула. Храбрый мальчик с невероятно голубыми глазами и нерушимыми идеалами на секунду обмер, встретившись с глазами девочки, красивыми, но до изнеможения мертвенно-больными.
Так, возможно, рушатся судьбы - всего одним взмахом ресниц, ничего не выражающим взглядом, губами, шепчущими сухие слова. И самым глупым было то, что это не заставило ее понять свой страх. Понять в полной мере, ощутить всем своим существом так, чтобы хотелось выть, кусать зубами солнце и звезды, разрывать до крови на руках окаменелую землю, наступить на горло своим же желаниям.

Он посмотрел на нее понимающе-снисходительно, его губы что-то прошептали, и Хината готова была поклясться, что он не оценил ее поступка, то, ради чего она встала лицом к лицу с врагом, то, как она хотела защитить его, внемля своему до боли невыносимому стремлению быть с ним. Когда он поднялся на ноги, держась за плечи той, что только что так жадно обнимала его, и подошел к Хинате, ей-таки хватило сил посмотреть ему в глаза еще раз.

- Так значит.. - пролепетали ее губы, сухие от крови и жара.
- Спасибо, Хината, - мягко оборвал он ее на полуслове, словно боялся услышать от нее снова те слова, что навсегда останутся для Хьюги неизлечимой раной. - Поправляйся. Все будет хорошо.

Когда их силуэты стали смешиваться с остальными где-то далеко в толпе, а потом совсем пропали, Хьюга Хината перестала сражаться за свою жизнь.

И зачем это солнце вообще светит?! Ради того, чтобы похвастаться перед ней своим необъятным счастьем? Или, чтобы ослепить ее глаза навсегда?
Молодая девушка еще пару секунд пощурилась, глядя в окно, и отвернулась, не желая напрягать глаза.
Такое солнце не греет, оно испепеляет. Особенно, когда закат окрашивает победно алым цветом бескрайнее и такое великое небо. На улице нестерпимо жарко, никуда не хочется выходить и, может быть, впервые в жизни ее одолевает лень.
Уперев руки в бока, она уставилась на стену, думая, что сегодня, именно сегодня, она наконец-таки свободна.

Улицы города были почти пустынны. Никто не хотел выходить: либо потому, что очень устали, либо потому, что не желали подставлять свои головы разящему жару лучей.
Едва передвигая ноги, она направилась к главному зданию в этом городе. Отсиживаться в кабинете Хокаге - в последний год это вошло в привычку. Может это и глупо, но она пряталась именно там, с удовольствием про себя отмечая, что лучи солнца не достанут ее там на рассвете, а на рассвете, как говорится, все обычно спят. И она не была исключением.
- Сакура! – чей-то знакомый голос позвал ее из-за угла.
Она обернулась, ожидая увидеть звавшего, и с огорчением, хотя она не хотела признаваться самой себе в этом, узнала Сая.
- Привет! – ответила она, искренне радуюсь тому, что сейчас она уйдет по своим делам, а он по своим…
- Привет, - поздоровался он, - я только с миссии, нужно оповестить Хокаге-сама, - при последнем слове он не к месту ухмыльнулся, - я смотрю, ты идешь в том же направлении…
- Да, - улыбнулась Сакура, от всего сердца проклиная саму себя, что пошла этой дорогой, - мне тоже нужно заглянуть туда…
И снова эта пустая болтовня о том, что в мире до сих пор полно шиноби, жаждущих власти и силы, о том, что погода, в конце концов, слишком жаркая, и что хотелось бы взять пару дней отгулов, и что, черт возьми, пора бы купить себе поесть что-нибудь нормальное … Идиотская привычка Наруто есть рамен передалась почти всем его друзьям. Только вот сам Наруто уже давно не сидит за столиком в Ичираку.

Они не сразу заметили, что уже стоят перед дверью. Бросив мимолетный взгляд на часы, Сакура отметила, что уже шесть. Сай постучал, но никто не открыл, и молодой мужчина решил самостоятельно зайти.
В кабинете было прохладно. Огромные ряды книжных полок, резной письменный стол из темного дерева, перед ним маленькие кресла и диванчик, возле которого располагался совсем крошечный кофейный столик. Но в кабинете никого не было, что абсолютно не смутило вошедших.
Сай тут же упал на ближайшее кресло, в то время как Сакура с интересом взглянула на бумаги, лежащие на письменном столе. Ничего интересного – обычная макулатура, не представляющая абсолютно никакого интереса ни для писавшего, ни для читающего. Сакура неопределенно усмехнулась самой себе, присев напротив Сая и обхватив свои колени ладонями.
Большое окно, задернутое шторами, едва пропускало солнечный свет… И Сакуре захотелось потушить его, чтобы позволить своим глазам наконец-то раскрыться. В этих краях – леса. И дикие закаты, которые она так ненавидела.
Стрелка часов двигалась медленно, и Сакура поднимала на них глаза каждые пять минут. Но время шло, и на улице начало смеркаться. Жутко палящее солнце садилось, пряча свои лучи за сопками, обещая, даже как-то с упрямством, что будет делать так каждый раз, в то же самое время, специально для Сакуры – якобы, пусть щурится… пусть мучается, пусть сгорает, как свечка каждый миг, каждый день, каждый год… и так до бесконечности.
Сай уже дремал, навалившись всем телом на ручку дивана, в то время как Сакура вновь, уже сотый раз, подняла взгляд на часы - в дверь неожиданно постучали.
Девушка привстала, но уселась обратно, думая, что если это и Хокаге, то сам в свою дверь стучаться он не станет, да и открывать Сакуре тоже не хотелось.
Правда, стучавший вошел сам.Черные, мечущие молнии глаза, немного взъерошенные темные волосы..… Да, Учиха Саске выглядел здорово потрепанным.
- Где?.. - задал он вопрос, с удивлением перемещая взгляд с уснувшего Сая обратно на Сакуру.
- Ждем, - просто ответила она, почему-то отворачиваясь.
Недавно, еще неделю назад, лежа в своей постели, девушка вспоминала, что когда-то давно мечтала о Саске, о его ежесекундном времяпровождении рядом с ней. «Даже как-то по-детски звучит…» - думала Сакура, расправляя пальцами блекло-розовые волосы.
Каждое его движение, каждая черточка его лица вводила ее в безумный экстаз, ей действительно нравился этот парень, такой холодный, такой… отталкивающий и одновременно с силой тисков притягивающий. Правда, это было раньше, и Сакура, думая об этом, кусала кулаки, чтобы не засмеяться. Сейчас он напоминал ей нахохлившуюся птицу, обиженную на весь мир. Иногда он становился невыносим, но Сакура терпела и это, просто потому что это как-то выдерживал Наруто.
Саске уселся ближе к стене и, устало вздохнув, бросил быстрый взгляд на розовые волосы Сакуры. Сейчас она не казалась ему все той же маленькой девочкой, которую он знал ранее.
"Свободная.." - мог бы сказать он. "Обреченная быть такой.." - добавил бы немного погодя. А потом бы с омерзением бросил окончательный приговор:
"Навсегда".
И ему это не нравилось, очень даже не нравилось, ведь она не имела права быть свободной, когда он сам несвободен. Раз она любила его раньше, пусть любит и сейчас, и Саске невольно поморщился, вспоминая неудавшуюся попытку затащить ее в постель.
Сакура тоже помнила, но говорить об этом не собиралась, как-то даже слишком серьезно посмотрев на то, как Учиха бесцельно ковыряет пальцем едва заметную трещинку в столе.
Часы пробили восемь, девять, десять…. И минутная стрелка неумолимо опускалась вниз, показывая половину одиннадцатого. Саске обошел кабинет раз сто, Сай уже видел десятый сон, и только Сакура неотрывно глядела перед собой, остановив взгляд своих зеленых глаз на корзинке с фруктами, стоящей на кофейном столике. Крупный апельсин оранжевого цвета напоминал солнце. Сакура поморщилась, преодолевая смутное желание воткнуть в него кунай: ее персональная иллюзия личной свободы, в которой все, что напоминает солнце – только ненужная преграда. И эта сволочь еще смеет приносить столько радости людям?..

За окном окончательно стемнело, но никто из сидящих в кабинете не собирался домой, и Сакура невольно поморщилась, думая, что ни Саю, ни Саске здесь не нужно находиться. Почему, она сама не знала, но предусмотрительно выгоняла всех лишних каждый раз, когда сидела в этом, уже почти надоевшем кабинете. А если быть точным, то каждый день. Но никто не жаловался, равно, как и не благодарил, поэтому Сакура саму себя называла здесь хозяйкой положения. Наруто иногда шутил, что с такой Сакурой ему и охрана не нужна. Вот именно, шутил. Сейчас уже больше не шутит.

Стрелка часов слишком нервно сдвинулась к точке двенадцать, как дверь неожиданно отворилась. В комнату вошел высокий молодой мужчина со светлыми, блестящими волосами. Он легонько приостановился, с едва уловимым удивлением взглянув на спящего Сая, на сосредоточенно портящего мебель Саске, на рассеянно глядящую на апельсины Сакуру и не сбавляя шаг, направился к своему письменному столу.
- Долго же тебя не было, - встрепенулась Сакура, вскочив с диванчика, - мы заскучали, - и, не зная, что ей делать дальше, вновь села.
- Я вижу, - мягко улыбнулся он, глядя на дремавшего Сая, - и долго вы меня ждете?
- Уже несколько часов, - буркнул Саске, - где ты был?
- Ну… - вздохнул молодой мужчина, рассеянно поправляя светлые волосы тонкими пальцами. - У меня все-таки дела. Жаль, конечно… - начал он оправдываться.
- Ладно, - отмахнулся Саске, прерывая его речь, - я пришел сказать, что миссия окончена. Мог бы, конечно, попросить передать Сакуру, она здесь у тебя целыми днями отсиживается, - он недобро на нее покосился, - но хотел тебя увидеть, узнать, как идут дела…
- Все так же, - светловолосый потер уставшие глаза, - будешь сопровождать меня в деревню Скрытого Тумана, их новый Мизукаге действительно собирается устроить фестиваль, и заметь, настроен он решительно. Так что откосить не получиться… - он удрученно вздохнул. - Не хотелось бы впутывать АНБУ, но вечно подозрительный Нейджи уверен, что без его помощи не обойтись…
- Хокаге-сама! – очнувшийся Сай потер глаза, прерывая его речь. - Извините, я тут…
- Сай, еще раз так меня назовешь… - Хокаге весело пригрозил ему пальцем. - Я же просил называть меня по имени. В конце концов, мы не на важной церемонии, а у меня в кабинете…
- Вежливость требует… - начал, было, он, но как будто махнув рукой на самого себя, решил дальше не продолжать.
- Вежливость требует, - утомленно передразнил его обладатель титула «Хокаге» и приятно светлых волос, - зато эта вежливость позволяет тебе спать у меня в кабинете…
Сай неопределенно хмыкнул.
- Я хотел сказать, что моя миссия тоже окончена, - произнес он, - правда, что-то задремал… В общем, думаю, я пойду… - он бросил взгляд на часы и, поднявшись к диванчика, направился к двери.
- Мне тоже, наверно, пора… - сказал Саске, вставая с кресла. - Завтра утром никуда не уходи. Мне, конечно, некуда торопиться, но все же.… Как сказал Сай: «Вежливость требует…» - и с этими словами, он вышел за дверь, оставляя Сакуру и светловолосого наедине.
- Я смотрю, ты одна никуда не торопишься, - заметил молодой мужчина, оперевшись локтем о стол, сосредоточенно и внимательно читая какую-то бумагу.
- А мне некуда, - как-то слишком по-бунтарски ответила она, схватив апельсин.
Он ничего не ответил. Просто он действительно привык со времен Академии видеть рядом с собой эту девушку с розовыми волосами. А она действительно была уверена, что ей это зачем-то нужно. Даже после его становления Хокаге, она ни разу не задумывалась, какое уважительное отношение он внушает окружающим. Для нее он до сих пор обычный Наруто. Совсем обычный, как и раньше, просто мальчишка с иссиня-голубыми глазами и светлыми волосами, и упаси Боже, не такими, как это глупое солнце…
Правда… Теперь это молодой мужчина, действительно сильный, действительно умный. И он действительно любит эту деревню, любит настолько, что уделяет ей гораздо больше времени, чем следовало бы. Любит деревню… И ничего больше, эта мысль не давала Сакуре покоя уже несколько лет, отчего она слишком отчаянно пряталась от самой себя под туалетным столиком в своей маленькой квартирке, безвыходно и слишком остро хватаясь похолодевшими пальцами за коленки. Так ей казалось, что она становится ближе к одиночеству: это чувство она называла именно так, хоть как-то стараясь охарактеризовать свое состояние.
И эти чертовы апельсины… Их, наверно, приносит эта глупая дура Хината, наивная.… До сих пор, скорее всего, думает, что Наруто обратит на нее внимание. И, слава Богу, не обращал, и Сакуре становилось только легче оттого, что она могла от души посмеяться над этим где-то в глубине своей души. Хината, к которой она относилась более или менее нормально, стала ее выводить из себя еще с того момента, как та начинала густо краснеть в присутствии Наруто.
Сакура внимательно посмотрела на Наруто, молодой мужчина сосредоточенно читал бумагу, едва хмурясь и крепко держа пальцами пергамент. Ей так хотелось, чтобы он внезапно, но медленно, как он это обычно делает, поднял свой взгляд – изучающе и заботливо. Чтобы положил этот неинтересный, но важный документ и просто сложил руки. Пусть он сидит - она сама к нему подойдет. Ему не нужно лишний раз нагружаться.
Но он ничего не делает, оставаясь неподвижным, просто скользит взглядом по бумаге, и Сакуре хочется присосаться к нему пиявкой, приклеиться к нему, врасти в него сиамским близнецом, пристать репейником, стать его тенью и никогда не отпускать.
- Сакура, - светловолосый резво бросил взгляд на часы, уже показывающие первый час, - может, ты очень устала? Я тебя не держу: сложных миссий пока нет. Можешь идти домой…
Как же она пойдет домой, когда он так занят здесь? Как она пойдет домой, если снова всю ночь будет грызть простыню, надрывно рыдая и рассказывая подушке, что все это – ее персональная иллюзия личной свободы? Как, черт возьми, она пойдет домой, если каждый шаг назад мучительней любой раны, несовместимой с жизнью? Как?!
- Мне просто нечего делать дома, - легко ответила она, наклоняя голову, - я ведь тебе не мешаю?
- Нет, Сакура, - вздыхая, ответил он, - Мне тебя просто жалко…
Еще бы не жалко, когда она так, с отчаянно рвущимся сердцем, надеется, верит, что он обязательно когда-нибудь, ну хоть на миг, хоть на миг, посмотрит на нее просто так. Просто так, не ради того, чтобы в очередной раз сказать бессмысленную фразу, а ради того, чтобы просто… просто посмотреть…
- … когда ты целыми днями сидишь со мной в помещении, - продолжил он, перелистывая документ, еще больше щурясь.
- Не жалей меня, - хмыкнула Сакура.
Нет, Наруто, жалей, жалей ее… Жалей ее сильнее, чем ты можешь. И пусть даже так, сочувствуй, и это даст хоть немного надежды. И может, хотя бы одну ночь она будет улыбаться, наивно, по-детски.… И скажет подушке, что еще чуть-чуть, и она навсегда попрощается с грустью. И тогда она сможет улыбнуться солнцу, скажет ему, что все, наконец-то, закончилось. Можно не бояться жить дальше.

Часы неумолимо куда-то торопились, отчаянно трепеща, что снова опоздают. Время – полпятого утра, а Сакура до сих пор с опущенной головой наслаждается присутствием Наруто, который, почему-то не собирается домой. И если бы Сакура придумала этому причину, непременно, она бы сказала, что он тянет время. Но он не тянул. И с сожалением и почти мокрыми глазами, розововолосая девушка, на грани подсознания, но все же понимала: он действительно занят. Ему не до нее.
Взгляд блекло-зеленых глаз упал на апельсины, и их обладательница подумала, что если бы эти апельсины купила она, может, Наруто бы притронулся к ним… Хотя бы так. Убедив себя в безумной идее, что это все из-за Хинаты, Сакура поднялась с кресла – неуверенно, но все же...
- Уже уходишь? – нет, ей показалось или нет, но в его голосе отчетливо слышались нотки сожаления.
- Нет, - ответила Сакура, - я… Наверно, куплю яблок, - пальцы почему-то неестественно дернулись, - эти апельсины… Их невозможно есть, - произнесла она, придавая своим словам особый смысл, понятный только ей.
- Да, - устало выдохнул он, - они здесь уже давно лежат. Я их не ем – не люблю, - он почему-то с каким-то особенным, ярко выделенным акцентом произнес это, пронзая Сакуру своим чистым взглядом голубых глаз, и снова уткнулся в документы.
Глаза Сакуры вспыхнули, но тут же погасли: он снова отвернулся. Почему, почему, черт возьми, он это делает? Но, решив не уподобляться сожалению и разочарованию, преследовавшим ее постоянно, Сакура медленно, немного радуясь ночной тишине, вышла из кабинета в коридор, намеренно легко и проворно сбегая по лестнице вниз – в город.
Едва ощутимая прохлада приятно сковала ее кожу, и Сакура легким, едва слышным шагом скользнула тенью в ближайший ночной магазин. Яркий свет чуть не ослепил ее – и… Сакура заметила знакомую фигурку, чуть полноватую, со стекающими по спине легкой черной волной волосами. Хината стояла у прилавка, о чем-то разговаривая с продавцом. Ее сумка была набита апельсинами. Сакуру охватила непроизвольная ярость. Да как она смеет покупать апельсины, когда их так не любит Наруто?!.. Ее Наруто, абсолютно ее, от кончиков волос до кончиков пальцев, непременно ее и ничей больше.
- Сакура? – черноволосая девушка неуверенно произнесла ее имя, - Привет… Почему ты так поздно гуляешь? – ее нетвердый тон, наивные глаза, длинные ресницы, так часто тенью спадающие вниз из-за того, что девушка неуверенно моргала – все это нестерпимо выводило из себя Сакуру.
- Я пришла за Наруто, - хмыкнула она, поправляя розовые волосы, - он так часто задерживается.… Вот пришла в магазин, купить что-нибудь поесть, и пойдем домой, - разнузданно произнесла Сакура, упирая руки в бока, с удовлетворением замечая выражение лица Хинаты, когда та услышала слово «домой». К сожалению для самой Хинаты и одновременно к счастью для розововолосой, она не знала, что «домой» - это до сих пор одинокая квартирка на втором этаже для Сакуры и через два квартала, небольшой, опрятный домик для Наруто.
Хината, приоткрыв рот, непонятно что-то пролепетала, вроде: «Конечно», -и рассеянно двинулась прочь, когда Сакура с необъяснимо хищной улыбкой радовалась своей маленькой победе, отгоняя долой мысли, что возможно, потом поплатится за неверно истолкованную информацию.
Выбрав яблоки, самые красные, которые там были, Сакура, словно куда-то опаздывая, помчалась обратно к Наруто, лелея свою совесть и где-то в глубине души боясь, что Хината зашла к нему в кабинет.
Но кроме хозяина этой резиденции больше никого не было и Сакура, снова отметив для себя, что он на нее не взглянул, резво присела в кресло. Ей казалось, что ему даже не требуется глядеть в её сторону – он и так знает, что кроме нее так поздно никто не может прийти.
- Так к тебе Орочимару зайдет, ты даже не обратишь внимания, - весело сказала Сакура, завязывая себе хвост.
- Ну да… Если бы это был он, думаю, он не стал бы открывать дверь, а просто ее снес, - усмехнулся Наруто, особенно хмурясь какому-то, видимо, снова трудно понятному предложению в этих бесконечных документах.
Сакура посмеялась, дрожащими от нетерпения руками отыскивая ножик, но так не нашла. Ее взгляд непроизвольно упал на апельсин, в который она ранее так хотела воткнуть кунай. Решение пришло само собой – взяв в ладонь яблоко, девушка с розовыми волосами принялась его чистить, аккуратно сбрасывая кожуру в мусорное ведро, вытащенное из-под письменного стола Хокаге.
Это занятие напомнило ей давно забытый инцидент, когда она так же чистила яблоки для Саске в больнице. Правда, тогда ей пришлось непросто: Саске почему-то взбесился, разбив тарелку с яблоками и потащив Наруто на крышу помериться силами. Именно в тот день он покинул Коноху, и Сакура, ранее не хотевшая самой себе признаваться, перестала держать в себе эмоции, свободолюбиво отдаваясь жизни. И Наруто был с ней… И черт… Так близко, так близко, что даже сейчас ей не верилось, что такое было возможно.
В те дни она смотрела на солнце, зная, что оно всегда с ней. Зная, что это небо ее не оставит – в шестнадцать-то лет…
- Знаешь, Наруто, - задумчиво произнесла она, разрезая яблоко на четыре части и укладывая в тарелку, - в шестнадцать лет небо было нашим…
Он с удивлением оторвался от бумаг, бегло устремив свой взгляд вперед, словно старался найти ответ на ее лице.
Пусть, - ответил он, снова склоняясь над прочитанным, - но наше небо закончилось.
- Нет, - ответила Сакура, приближаясь к нему, держа в руке тарелку с яблоками, - это мы позволили ему закончиться.
Она аккуратно поставила на стол перед ним тарелку, тихонько присев рядом на ручку его кресла. Сакура взглянула на его светлые волосы, крепкие плечи, сильные руки, держащие эти ненужные бумаги, взглянула на то, как внимательно он читает, и отчетливо поняла, что он слишком озабочен своими проблемами, чтобы обращать внимание на какие-то яблоки, на Сакуру.… Ну и пусть. Пусть не обращает, зато она может смотреть на него столько, сколько захочет.
- Съешь хоть немного, - обратилась она к нему, крепко сжав пальцами запястье.
Он задумчиво потянулся к дольке и взял в свои пальцы, но так и не поднес ко рту, снова внимательно вчитываясь во что-то, казавшееся Сакуре таким запутанным.
- Знаешь что, Наруто, - обратилась она к нему слишком дерзко, - пусть, даже если...
- Пойми, Сакура, - начал, было, он, но она снова его перебила.
- Я не ангел всепрощения и милосердия. Надоело понимать. Я хочу и пытаюсь понять уже целый год, а может и больше… - она бросила на него испепеляющий взгляд, но так и не получила ответного.
- Я не совсем адекватно воспринимаю происходящее сейчас, - он покачал головой, с изумлением и непониманием подняв на нее свои иссиня-голубые глаза, - Может, когда-нибудь я смогу вновь тебя понять… А сейчас… Небо?.. Да о чем ты, Сакура? Я не фанатик научных изречений и тем более, философия – не для меня.
- Когда нам было шестнадцать, небо было нашим, - повторила она, словно обвиняя его в чем-то.
- Небо кончилось, Сакура, - медленно произнес он, - сдохло, потому что мудрое.
- Трусливое, - поправила его девушка.
Он не ответил, и Сакура, словно во сне, наклонилась над ним, слепо и слишком сильно, настолько ей было больно и мучительно, обняла его своими руками за шею, закрыв глаза и уткнувшись лицом в его плечо. Его запах – такой родной и знакомый, и это тепло, всегда так сильно нравящееся Сакуре, давно окутанной невесомым холодом, заставляло ее дышать порывами, будто в последний раз. И эта дрожь - мягкая и такая желанная, возникавшая тогда, когда она чувствовала щекой его пушистые волосы и ощущала пальцами ткань его одежды.
- А я ведь любил тебя, - задумчиво сказал Наруто, - и хотел быть с тобой.
- Странно, Наруто… - глухо ответила Сакура. - А как сейчас? Неопределенно?
- Прости, конечно, но я даже боюсь себе представить, что будет с нами, если мы будем вместе. Я привык засыпать один, просыпаться один – и так всю жизнь. И каждый раз с мыслью о тебе. Я просто привык скучать, - сказал он, так спокойно, без нотки сожаления в голосе.
- А я привыкла каждую ночь, каждый час отрывать голову от подушки, отыскивая взглядом – не горят ли в твоем кабинете окна?.. Я выпила полугодовой запас зеленого чая, и что с того? Я до сих пор удивляюсь, куда девалась наша детская влюбленность...
- Закончилась, Сакура. Закончилась так же, как закончилось наше небо.
- Ясно, – она резко встала, отрывая свои руки от его шеи. Он тоже поднялся и грубо притянул ее к себе.
- Ничего тебе не ясно, - сквозь зубы произнес он, – мы можем остаться вместе не от неземной любви, не от влюбленности, подевавшейся, черт знает куда, а потому что по-другому не сможем. Бартер: ты – мне, я – тебе.
- Цинично, - она устало провела рукой по его щеке. Глаза были ближе. Колючие. Как будто ему всё же больно.
- Правильно, - поправил он, – а когда-нибудь у нас будут дети.
- Ты думаешь, это любовь?
- Нет, это то, чего мы оба заслуживаем.
- Сейчас, да? Ты понял это только сейчас? Скажи ещё, что любишь и жить не сможешь, ведь это так?
- Всё так. Мы просто дали нашему небу кончиться, это ведь легко.
- Не легче, чем моя персональная иллюзия личной свободы.… Ведь теперь мне придеться от нее отказаться, - сказала девушка с розовыми волосами, бросив взгляд на шторы, через которые начинали пробиваться рассветные лучи. Кажется, она ошиблась, что на рассвете здесь нет солнца – но зато Сакура знала, теперь она встретит его с широко открытыми глазами…

Will you listen to my story
Just be a minute
How can I explain
Whatever happened here never meant to hurt you
How can I cause you so much pain

Когда мне было ну, где-то, не знаю, может быть лет пять, а может быть уже шесть... Кажется, я уже учился в этой чертовой Академии, как-то мы собрались с остальными во дворе, чтобы потренироваться, как Киба, кажется, крикнул, что вчера его поцеловала девчонка. И не то, чтобы просто поцеловала, а целых сто раз! Никто ему тогда, естественно, не поверил, помню, даже Шикамару ржал неделю.
А я тогда еще подумал, что если меня поцелуют ровно сто раз, то я навсегда полюблю этого человека. Подумал, что этот человек станет для меня воздухом, без которого я не смогу прожить. Я не мастер выражаться красиво и пафосно и не фанатик читать любовные романы, но я действительно дал себе слово, что этот человек станет для меня единственным, ради которого я буду дышать с ним одним воздухом, даже когда меня не станет.

Will I say I`m sorry
Will you believe me?
Listen to my story
Say won`t leave me

Когда я впервые получил свою бандану с протектором Листа, я решил, что теперь-то у меня будет куча поклонниц, ведь я уже шиноби! Хоть и генин, конечно, но и дальнейшее продвижение уже не за горами.
Но в тот день Сакура-чан не ахнула и не поразилась тому, что я тоже ниндзя, вместо этого просто чуть не прибив меня за то, что я случайно поцеловал тебя, Учиху. Гадость, конечно, целовать парня, но ведь мы с тобой не нарочно же. Нужен ты мне больно, я же жениться на тебе не собирался!
В тот день я еще подумал, что даже если у меня и был первый поцелуй с парнем, остальные девяносто девять я обязательно посвящу тому, единственному человеку, с которым мне вскоре предстоит встретиться.
Второго поцелуя у меня не было. То есть, я просто пропустил его, когда ты впервые лежал у меня на руках, окровавленный и полностью утыканный иглами Хаку, я, прощаясь с тобой, коснулся губами твоей щеки. В этом ничего такого не было, клянусь! Просто я не знал, как нужно прощаться с погибшими друзьями.
Но ты выжил и ничего не узнал, отчего я испытал немыслимое облегчение. Сакура-чан все равно не поцеловала меня, даже когда в честь меня назвали целый мост. Сакура-чан вообще целовать меня не хотела все то время, что мы были вместе. Даже когда ты ушел из деревни, даже когда я уходил из деревни, даже когда вернулся... никогда.
Но вот когда мы встретили тебя, уже повзрослевшего, в убежище Орочимару, я еще тогда подумал, когда ты дыханием касался моего уха, что это, наверное, очень приятно, когда так делает дорогой тебе человек. Поэтому третьего поцелуя у меня тоже не было, но я-то знал, что он был. Я видел твои глаза и слушал, что ты говорил. И, знаешь, Саске, я всегда отличал ложь от правды, поэтому я не боялся тебя. Ты говорил, что убьешь, но вместо этого твои глаза отражали какую-то одному тебе ясную болезнь. Это выглядело так, словно тебе мучительно больно смотреть на меня, а еще это выглядело так, будто ты стараешься запомнить наши лица, оставить их отпечаток глубоко в душе.

Will I say I`m sorry
Can you forgive me?
When I say I will always be there
Will you believe, will you believe in me?

В тот день, когда над нашими головами разразилась настоящая и беспощадная буря, когда ветер рвал мою одержу, когда капли дождя смешивались с кровью и слезами, когда молния рассекала небосвод, когда вода взрывалась под ударами техник... тогда ты сказал мне, что я единственный человек, который всегда тебя понимал. Я не возражал, я хотел вернуть тебя во вновь отстроенную деревню, я не возражал, когда ты ставил мне условия, я не возражал, когда ты окровавленными губами потянулся к моим.
Именно тогда я понял, что, наверное, и есть тот воздух, которым я обещал дышать вместе с тобой, Саске.
Когда мы вернулись в Скрытый Лист, я помню, как ты удивился жителям, приветствующим меня как героя. Они кричали, что я будущий Хокаге, что я надежда всей Конохи, многое, в общем, кричали, а ты смотрел на меня удивленными глазами, близко-близко, потому что опирался, раненый, на мое плечо. Я тогда еще улыбнулся и сказал, что ты теперь дома, что теперь все будет в порядке, а встречающая нас обоих Сакура, единственная, которой ты позволил нас двоих обнять, сказала, что мы оба — придурки, и почему мальчишки не умеют нормально решать проблемы. Я что-то еще ей говорил, но жители Листа так кричали, что мои слова буквально утопали во всеобщем гуле и вряд ли кто-то из вас меня слышал.

All the words that I come up with
They`re like gasoline in flames
There`s not excuse, no explanation
Believe me if I could unto what I did wrong
I`d give away all that I own

Я думал, что ты забыл, я думал, что тогда ты просто не думал, что делаешь, но вечером того же дня ты поцеловал меня ровно восемь раз, а потом впервые на несколько лет искренне улыбнулся. Я был благодарен тебе за все, Саске, благодарен холодному, вечернему воздуху, благодарен зеленому яблоку в твоей ладони, благодарен жесткой траве, на которой мы сидели и закату, расписавшему в алые оттенки твои темные, почти черные глаза. Я улыбался, смеялся, касался пальцами твоих жестких волос, дышал в шею, чувствуя, как ты отвечаешь мне. В тот день мир дрогнул, панически закричал, разрывая глотку, и перевернулся к чертям.
Каждый день я отсчитывал твои поцелуи, раз за разом, хотя и без этого знал, что не существует в мире человека, который был был дорог мне больше, чем ты, Саске. Я дышал с тобой одним воздухом, я жил с тобой одной, длинной-длинной жизнью, где вечерами, на миссиях, греясь у костра, кто-то очень молчаливый и темноволосый украдкой улыбался мне и, втайне от Сакуры-чан и Какаши-сенсея, касался кончиками пальцев моих рук.
Мы с тобой были теми двумя придурками, кому пришлось заново, месте, сдавать экзамен на чуунина. Мы были теми, кто побеждал и никогда не сдавался — у меня была цель, у тебя — принципы. Мы были теми, у кого утро начиналось с теплого взгляда и ласкового прикосновения. Нам было весело, когда мы затевали очередную драку, а остальные в глубине души улыбались и, наверное, думали, что все встало на свои места. И, черт возьми, были правы, потому что Коноха без нас с тобой — не Коноха.
Я жил с тобой одним дождливым-солнечным днем, когда не за окном, а совсем рядом кто-то недовольно ворчал, что в доме опять беспорядок и что кому-то срочно нужно поднять свой зад и идти в магазин. Я жил с тобой одним вдохом, одним взглядом, одним движением. В моих жилах текла твоя кровь, в моей груди стучало твое сердце, в моих глазах день начинался тобой и тобой он заканчивался.

Will I say I`m sorry
Will you believe me?
Listen to my story
Say won`t leave me

Will I say I`m sorry
Can you forgive me?
When I say I will always be there
Will you believe, will you believe in me?

Как-то Тсунаде-баа-чан задержала меня после миссии, наорав, что если я хочу стать Хокаге, то должен представлять, что это за работа и вручила мне кипу листов макулатуры, несомненно, важной, но уже заранее мной ненавистной. Тогда, распивая припрятанное саке от глаз Шизуне, она рассказала мне странную историю о девочке, которая сгорает о любви к мальчику. Рассказала, что девочка эта хорошая, зеленоглазая, что с ней будет хорошо, что она безумно талантлива. Когда я спросил, что это за девочка, она взорвалась и начала орать о идиоте, который вместо того, чтобы прекратить заниматься херней и взглянуть в глаза реальности, нежиться в постели с другом, и что, Наруто, взрослый ты уже парень, думай башкой, а не задницей.
В тот вечер Тсунаде разбирала оставшиеся листы сама и жалела, что дверь в Резиденцию придется ремонтировать. Ты мне ничего не сказал, молча ушел на кухню за чаем, чем-то долго там гремел, но вернулся ко мне ночью, сказав, что ничего не поделаешь, пусть девочка страдает дальше, и что, ты, Наруто, поступай как знаешь, но сомнения никогда не приводили к лучшему. Следовало бы извиниться, сказать, что все это бред, но я почему-то промолчал.
Собираясь на миссию утром, ты поцеловал меня, я прекрасно помню это, в девяносто девятый раз и я даже сказал тебе об этом. Ты сначала удивился, а потом сказал, что если я продолжу заниматься херней, то та девочка скоро обретет себе мужа. Я знаю, что ты шутил, знаю, потому что в твоих темных, блестящих глазах сверкали искорки. Я, конечно, знаю, что это глупость полнейшая, считать поцелуи, но по-настоящему — единственное доказательство данного в глубоком детстве обещания.

If I told you I`ve been cleaning my soul
And if I promise you I`ll regain control
Will you open your door?
Ana let me in take me who I am
And not for who I`ve been, who I`ve been

Сегодня я целую тебя в последний, сотый раз, целую, глотая слезы и сдерживая грозящийся никогда не прекратиться вой в разорванном сердце, целую похолодевшие губы, недвижные, мертвенно бледные, целую тихо, словно воздух замер, словно мир рухнул окончательно, словно душа взорвется от дикой и невыносимой боли. Целую с надеждой, что ты сейчас откроешь глаза, что коснешься кончиками пальцев моих рук, скажешь, что я придурок и что все в порядке, Узумаки, в конце-то концов, хватит разыгрывать трагедию. Но ты не говоришь и не двигаешься, а меня кто-то хватает за запястья и слезно просит отойти. Как же я могу от тебя отойти, Саске? Я никогда не отойду, никогда тебя не отпущу, ты же моя кровь, моя душа, мое сердце, мы одно целое, черт возьми, кто будет дышать за меня, если я умру? Кто будет держать в ладони зеленое яблоко, кто будет сидеть на траве и искренне улыбаться мне в глаза?
Кто-то шепчет мне, чтобы я смирился и что как-то глупо все это получилось, не верят, что такое могло произойти — так много слов, но ни одного верно-правильного. Я целую тебя в последний раз, Саске, в последний сотый раз и знаю, что ты тот самый воздух — это ты. Человек не сможет жить, если ему перекрыть кислород, а это значит, что без тебя не смогу и я. Прости, что сомневался в тебе, что не сказал тебе тогда единственно-верных слов, но я хочу, чтобы ты поверил мне, Саске, поверил раз и навсегда, что нет в мире никого, дороже тебя.

Will I say I`m sorry
Will you believe me?
Listen to my story
Say won`t leave me

Will I say I`m sorry
Can you forgive me?
When I say I will always be there
Will you believe, will you believe in me?